Пропустил (три раза) короткометражку “Attacca" про Владимира Мартынова на Beat Film Festival. "Attacca" - такой музыкальный термин, означает "непрерывный переход к следующей части произведения". Фильм интересен именно Мартыновым, который считается одним из первых российских минималистов, при этом он едва ли причисляет себя к их числу (хотя так же сказали многие минималисты, хаха), если, конечно, мы не говорим о "... просто одном из направлений современного искусства", т.к. "это все правильно, но кроме всего прочего, ..., это архаическая данность, что предшествует всему".
Фильм посвящен проекту Мартынова с современными российскими электронными музыкантами, который как бы переосмысляет весь "конец времени комопзиторов" ("эстетика авторства потеряла свою актуальность, поэтому он ставит под сомнение и ценность собственного творчества"). И делает он это в т.ч. с удивительно талантливым Федором Переверзевым (Moa Pillar):
«Когда я заканчивал институт, я писал диплом о минималистах у Сергея Летова. Ездил в отдел научных работ Библиотеки имени Ленина в поисках материалов, на которые можно ссылаться, и, конечно же, читал книги Мартынова. Диплом я так и не защитил. Сначала перенес защиту на год, чтобы выдать не абы что, а спустя год уже было не до диплома. Годы прошли и так вышло, что я оказался в круговерти совместной работы с человеком, о котором, в частности, я писал диплом. Для меня эта история с фильмом — закрытие гештальта, долгожданная защита диплома, который, надеюсь, получился. Но об этом уже судить зрителям!»
Мне повезло попасть на концерт Мартынова в декабре в МАММ, где исполнялось GRADUS AD PARNASSUM, то же произведение, но с концерта в Эрарте.
Здесь много говорили о первобытном, здесь много говорили о боковом зрении. Начнем с бокового зрения. Мне кажется, это очень важный момент боковое зрение, и я хотел бы его еще немножко дополнить, потому что, когда мы говорим о боковом зрении, мы говорим ни о чем другом, как о периферическом зрении шамана. И вот это периферическое зрение упоминается во всех психофизических практиках великих мира.
В чем смысл? В принципе, это целенаправленное зрение - это зрение европейское, или, даже можно сказать, западно-европейское, которое, в конце концов, приводит к тому, что мы видим, - рассматривать друг друга через прицел какого-нибудь орудия или арбалета, или ядерной кнопки. Или оптического прицела и так далее. Дело в том, что это целенаправленное зрение, которое выражено в перспективной живописи Ренессанса, которое положило конец иконописи, кстати говоря, Византийской. Оно разделяет всю реальность на мир и я, которое рассматривает этот мир, на субъекты и объекты, на вещь и мое внутреннее преставление. Дело в том, что это говорили не только шаманы, или люди занимающиеся психофизическими практиками, об этом говорили многие современные художники, об этом очень много говорил Пауль Клее, который говорил, что все художники, начиная с Ренессанса и кончая импрессионистами, шли по оптическому пути. Они просто рассматривали себя и предмет, который они изображают, но вместе с тем есть две данности: космическая данность, где находится этот предмет и я, который пытаюсь изобразить этот предмет. И есть земная данность, в которой существует этот предмет и я. И художник, типа Клее, должен был изображать эту данность, вернее, он должен был учитывать эту данность, на что был положен запрет со времен Ренессанса, Леонардо и Дюрере и так далее.
Вот и моя книжка об этом. Значит, о возвращении этого бокового или периферического зрения. Где кончается это царство вещи и меня, объекта и субъекта, мира и меня. И где мы рассматриваемся в некоей тотальности, как говорил Клее. Тотальность, где не существует ничего этого отдельно, где есть некая высшая данность. Но здесь начинаются разные другие вещи, и чему как раз посвящена вот эта моя книжка, о которой я хочу немного подробнее сказать.
Все дело в знаках и знаковых системах - то есть эта книга посвящена появлению, становлению и, в конце концов, кризису знака и знаковых систем. Поэтому здесь очень большое значение и внимание уделяется этому первобытному состоянию. Причем, не просто первобытному состоянию, о котором сейчас говорилось до меня, а первобытному в прямом смысле. Меня очень сильно занимают моменты перехода от палеолита к неолиту. Если говорить о развитии всего человечества, и при переходе от до словесного к словесному состоянию человека, которое происходит в два-три года или в полтора-два года, где разные стадии овладения языком, и где человек начинает означать вещи. Кстати, здесь, на обложке изображено неолитическое изображение ладони, вот этого человека верхнего палеолита, который таким образом постигает реальность. И собственно говоря, вопрос: Что такое знак? Как человек дошел до того, что он вдруг стал означать реальность? И здесь сразу возникают такие вопросы. Животные тоже наверное как-то означают реальность, когда метят, или еще что-то делают. Но здесь для меня очень важный момент заключается вот в чем. Это момент, или феномен так называемых «палеолитических макарон». Это первичные нацарапки, линии на скальных пещерах, которые еще не являются ни письменностью, ни рисунком, они, вообще, еще ни чем не являются. Да? То, что мы можем говорить о петроглифах, иероглифах, об этом даже говорить не приходится. Что это за царапины, которые человек наносил, еще не владеющий речью? В принципе, графические и палеонтологические, и палеоантропологические исследования, говорят нам о том, что на протяжении долгого времени палеолитический человек, еще не владеющий речью, не обозначающий мир, не знающий, ни что такое слово, ни что такое знак подражал медведям, которые жили в то же самое время в пещерах. Медведи царапали стенки пещер своими когтями и тем самым обнаруживали свое присутствие здесь. Человек поступал подобно медведю. Он просто подражал медведю и тоже оставлял линии-палеолитические макароны, которые со временем начали превращаться в петроглифы, потом в иероглифы, потом в какие-то развернутые тексты, потом в литературу, и так далее. Но, скажу сейчас такую мысль, - на меня сейчас могут многие напасть, но, мне кажется, что вот эти палеолитические макароны являются в какой-то степени звездным часом человечества. Конечно, потом появляется теория относительности, потом появляются кундерсфуги или Гентский алтарь, римский собор и так далее. Но, все они в свернутом виде там находятся. То есть энергетически, когда человек, еще не владеющий словом, проводил линию, или несколько линий, они были смыслово-нагружены всем тем, что потом распалось и распалось на такие замечательные вещи, но уверен, что в этих палеолитических макаронах все это находится вместе.
полное интервью
Мартынов выступал с Федоровым и Волковым:
Но мое самое любимое произведение - этюд "На пришествие героя":