Второй раз в жизни читаю "Книгу иллюзий" Пола Остера. И, если мне не изменяет память, это единственная книга, которую я перечитываю. Хочется оставить какую-то зацепку себе будущему, чтобы не забыть, о чем же была эта книга. Помнил, что эта книга мне безумно понравилась; смутно помнил, что благодаря ей я в итоге дотянулся сквозь время до "Замогильных записок" Шатобриана, которую мне из библиотеки украла бывшая девушка. Был какой-то осадок, вернее, остался только осадок, спустя десять лет лишь смутное очертание, что это что-то для меня важное. Отправив мозгу запрос "почему такое название, о чем она?", получил лишь воспоминание, что она про профессора, который пишет книгу об актере, режиссере, авторе, немого кино.

Почему я вспомнил вообще об этой книге? Я часто о ней вспоминал, этот плохо осознаваемый осадок периодически давал о себе знать. Последний раз, играя в Disco Elysium, неясное дежавю, ощущение, что никуда не движешься или смотришь не туда, ускользает, не ухватиться.

Книга воспроизводит колесо Сансары, круг за кругом, но по началу это почти незаметно, настолько быстро идет повествование, что все принимаешь за чистую монету. Внезапная трагедия, в результате которой герой – профессор, – теряет всю свою семью, толкает его в тяжелейшую депрессию, ведущую к затворничеству и алкоголизму. Случайность приводит его к Гектору Манну, автору непопулярных немых фильмов, актеру и режиссеру в одном лице. Дэвид (наш герой) смотрит один из фильмов по телевизору и остается потрясен, что впервые за долгое-долгое время, что-то его рассмешило. Что-то, что казалось, не произойдет уже никогда. Дэвид цепляется за это, как за соломинку, скорее бессознательно, пытается обмануть себя и вывести из траура, начинает смотреть все фильмы Манна, затем спонтанно, а на самом деле опять, обманывая, но исследуя свою ложь, решает написать о нем книгу. С этого момента начинаются бесконечные рифмования и вложенные истории. Сюжеты Манна, история жизни Манна, история Дэвида, история внезапно возникающих и исчезающих людей, рассказывающих свои истории. Например, выясняется, что сам Гектор Манн – исчез в свете странных событий на самом взлете своей карьеры, когда казалось, что ему еще так многое хочется сказать миру. Рифмования раскрываются дальше, когда мы узнаем настоящую историю Гектора, из-за чего книга становится притчей, но, как в хорошем фильме, смысл постоянно ускользает, до самого конца.

"Иллюзия" – непростой концепт, не равнозначный обману. Иллюзия менее понятна и поэтому гораздо опаснее. Иллюзия, – центральный концепт буддизма, – это то, что вводит в заблуждение и ведет к страданиям. Вот есть "ультимативная" реальность, а есть "иллюзия", – то, что ею не является. Если обман еще и может обладать buddhahood, то иллюзорность – никогда. Для иллюзии важно, чтобы в нее верили и поддерживали. Все иллюзии в книге Остера возникают по одному и тому же сценарию: когда герой отказывается что-либо замечать, то есть проявляет свое невежество или, говоря в буддистской манере, неведение. Каждая такая иллюзия приводит к последствиям и кругами по воде доходит до всех героев. Те из них, которые поддаются и тоже не замечают чего-либо, утягиваются в водоворот и сами начинают убеждать других в своей вере в иллюзии. Механика текста построена на столкновении "иллюзий" со "страстью", единственной силой, которая выводит героя на новую орбиту из кризиса, вызванного потворством иллюзиям.

Первой пусковой историей в жизни Гектора Манна является игнорирование объективной реальности того, что его любовница Бриджит испытывает к нему чувства. "Если, не говорим об этом, а я делаю, что хочу, значит, все в порядке", что-то такое видимо объясняет себе Гектор, представляя Бриджит чуть ли не святой, терпеливой и сильнейшей девушкой. Любовница в свою очередь тоже ничего не говорит, но Остер на протяжении нескольких страниц постоянно подчеркивает, что при каждом новом кульбите несчитания с чувствами Бриджит, он все также часто с ней видится и спит, "по три-четыре раза в неделю". Никакого момента прояснения не происходит, Гектор костенеет в своей невежественной уверенности в стабильности ситуации, делает предложение другой девушке и в результате непредсказуемой сцены оказывается замешанным в убийство любовницы, совершенное невестой. Тут же Остер (на самом деле с черной иронией) указывает, что невеста обладала большим эго и попросту не поверила в рассказ нагрянувшей убитой невесты, не захотела ничего слушать, а просто достала пистолет и якобы случайно выстрелила.

Таких и не таких очевидных историй произойдет еще масса, пока главный герой и голос автора не сольются и не завершат повествование. Автор повсюду расставляет подсказки аля "из чувства вины не получится ничего хорошего" и вот уже мы видим, как наказывающий себя за смерть Бриджит Гектор становится заложником ситуации, разрушая другие судьбы и свою собственную. Не проходит мимо и Дэвид. Дэвид не виноват в изначальном горе – в смерти своей семьи в авиакатастрофы, как бы он ни пытался убедить читателя в знаках и возможностях прожить тот день иначе. Неспособность справиться с горем отравляет его, делает невосприимчивым, и когда в его доме появляется Альма он как будто бы не замечает пистолета, наставленного на него. Да, честно говоря, до последних страниц книги я и сам забыл, что это происходило. Но это была очередная уловка, иллюзия, возводящая арку того, что с Альмой все было, мягко говоря, не в порядке. Но пазл не сходился, постоянно маячил вопрос, почему же надо сжигать пленки отснятых в заточении фильмов. Дэвид заигрывает с ним, то давая неубедительное дурацкое объяснение, а оно и понятно, то дело происходит в самолете, когда есть более важные вещи для обсуждения, то уже в доме Спеллингов, где интенсивность событий зашкаливает. Разгадкой становится жена Гектора, ее мотивы, намерения и решение потворствовать чувству вины мужа, в конечном итоге приводящие к новой катастрофе.

И вот Дэвид возвращается домой, изменился ли он? нет. он пытается забыться переводом Шатобриана, но вот только у него начинаются провалы в памяти. Что он делает с ними? ничего. Так приходит "первый звоночек", микроинсульт, а за ним еще один, мощной волной. Дэвид переосмысляет все, подобно Гектору, который скорее всего был под впечатлениям того, что "сделал" с Альмой и ее родителями (запрещая им показать искусство тем, кому оно адресуется – зрителю), но успевает, в отличие от того же Гектора, в последний момент меняет свое решение и рассказывает обо всем "книгой иллюзий", добавляя свои главные прозрения про Фриду и Альму.